Национальное бюро статистики Китая разместило данные об уровне ВВП страны за первый квартал текущего года – показатель вырос на 18,3% по отношению к аналогичному периоду 2020 года. Это максимальный квартальный рост в годовом исчислении с 1992 года.
Однако эксперты прогнозировали такую динамику в связи с так называемым эффектом «низкой базы», когда впечатляющие темпы роста того или иного индикатора объясняются его крайне низким стартовым показателем.
В статье «Великая стена китайской экономики» британский экономист и финансист, а также создатель термина «БРИК» Джим О’Нил сравнил экономики Китая и США и указал, что скромное соотношение потребления Китая к ВВП резко контрастирует с соотношением потребления США, которое составляет около 70%.
«В итоге, с точки зрения мировой экономики, потребительские расходы Китая технически составляют лишь около одной трети от потребительских расходов США», – отметил О’Нил.
Поэтому, по мнению экономиста, мир заинтересован в том, чтобы китайский потребительский спрос продолжал расти. Хотя маловероятно, что потребительские расходы Китая когда-либо достигнут 70% ВВП, увеличение до 50% является вполне разумной и желательной целью для Китая и остального мира, считает О’Нил.
«Когда экономисты, а не востоковеды сравнивают Китай и США или Китай и Великобританию, они рассматривают Китай как фундаментально-коммунистическую страну и исходят из предпосылок классического коммунизма, при котором средства производства принадлежат прежде всего государству и государство их контролирует, то есть исходят из классического определения Маркса», – комментирует высказывание О’Нила российский востоковед Алексей Маслов.
Такая модель, действительно, неэффективна.
«Сколько бы коммунистическая или социалистическая страна ни накручивала ВВП, она всегда будет отставать. Но реальность заключается в том, что в Китае значительно более сложная структура экономики, и хотя формально она социалистическая, Китай – это социализм с китайской спецификой», – объяснил Маслов.
Базовые отрасли производства в КНР контролируются государством. Это все структурообразующие части экономики, в том числе тяжелая промышленность.
Государству принадлежит и воля к промышленному развитию, то есть у государства масса рычагов стимулировать не столько развитие отдельно взятого инструмента или производства, сколько конкуренцию за это производство. Например, создать стимулы для соревнования в специальных экономических зонах.
«То есть Китай создает конкурентную площадку. А на среднем и нижнем уровне, где работают частные предприятия, властвует рынок, который вообще-то очень далек от классического социализма. Идет жесткая конкуренция. Малый и средний бизнес производит в Китае 60% ВВП, и в нем работает более 80% населения», – указал эксперт.
Маслов считает, что такая модель является даже более конкурентной, чем американская, потому что она позволяет не только стимулировать развитие экономики, но и выживать в условиях экономического стресса.
Плановая экономика касается только базовых отраслей промышленности. При этом ее можно очень быстро перестроить на мобилизационную экономику.
«Например, как это было в условиях вспышки коронавируса в 2020 году в провинции Хубей. Там государство контролировало не только производство медикаментов, но и цены в магазинах, чтобы они не поползли вверх, что было разумно при таком экономическом стрессе», – аргументировал востоковед.
По мнению Маслова, сочетание целого ряда элементов в китайской модели экономического развития оказалось эффективным как при стрессе экономики, так и при нормальном ее развитии. Ученый предположил, что такая модель будет нормативной для азиатских государств, в отличие от американской модели, которую мы ранее считали нормативной.
Например, в Корее есть мегакорпорации, которые очень тесно интегрированы с государством, и при этом они создают огромную конкуренцию между собой (например, Samsung и LG), а также на низовом уровне между мелкими корейскими предприятиями. Та модель, которую сейчас строят Вьетнам, Индонезия и Малайзия повторяет или следует за китайской моделью.
За стремлением Китая повысить внутреннее потребление стоит новая политика «двойной циркуляции».
«До 2019 года Китай выстраивал свою модель как экспорториентированную, то есть страна производила большое количество товаров и отправляла их на экспорт. До этого времени поставлять товары на экспорт было выгоднее, чем продавать их в Китае. Но ситуация изменилась после начала торговой конкуренции с США», – рассказал Маслов.
Эксперт пояснил, что ранее на экспорт из Китая шли машины, оборудование, текстиль и так далее. Но потом в Китае произошло усложнение производства, на экспорт пошли высокотехнологичные услуги, software и искусственный интеллект.
«В тот момент, когда Китай начал претендовать на высокие технологии, США нанесли удар по Китаю. И тогда эта экономическая модель дала сбой. Поэтому Китай на время перенес центр тяжести на новую политику «двойной циркуляции», то есть государство начало стимулировать внутреннее потребление и производство», – объяснил эксперт.
Для проведения «двойной циркуляции» Китай выбрасывает на внутренний рынок много денег за счет выгодных кредитов под низкие проценты на долгий срок.
«Производители не боятся брать кредит на 10-15 лет под 2-5% и много производить, соответственно, у них возникают деньги. Также Китай заметно понизил налоги, например, НДС и налог на прибыль – рынок опять задышал», – пояснил Маслов.
Таким образом, пока не восстановится внешняя торговля, внутреннее потребление будет стимулироваться, резюмировал востоковед.